1. Имя
Франциска. Но для волчонка слишком уж солидное имя, поэтому называют Францей. Или просто мелкой.

2. Пол
Женский

3. Возраст
Семь месяцев

4. Вид
Волк обыкновенный

5. Характер
Непоседа с большой буквы, как, впрочем, и все здоровые волчата. Но стороннему наблюдателю что-то подскажет, обязательно подскажет, что, даже когда Франциска вырастет, она останется такой же. Очень живая, эмоциональная, подвижная, не способна усидеть на месте ни минуты. Любопытна до крайности и поэтому всегда сует свой маленький нос туда, куда его из соображений о целостности собственной шкурки лучше не совать. Хорошо обучаема и понятлива, редко наступает на одни и те же грабли дважды. Со старшими умеряет постоянное желание носиться и радостно тяфкать, чтобы показаться умнее и старше, что, кстати, многих умиляло, потому что долго изображать умную у Франц не получалось. Когда надо, умеет быть и послушной, и тихой, и вежливой, хотя ей и очень трудно сдерживаться.

6. Внешность
Представьте себе маленький комок светло-серого, почти белого меха. Добавьте к этому комку мохнатые лапы и большие пушистые уши, любопытную мордочку с подвижным и постоянно что-то нюхающим черным носом и большими пока что голубоватыми любопытно и задорно блестящими глазками. Когда-нибудь эти глазки изменят свой цвет на положенный им карий. Волчонка довольна упитанная, здоровая, мех у нее мягкий, есть темные, буроватые отметины на переносице, кончиках ушей и хвоста и «мягкая» полоса темного меха, идущая от головы по шее. Коготки маленькие, черные, блестящие. Так что выглядит Франциска безобидно и даже беззащитно, но сразу создает о себе впечатление волчонка умного, насколько это возможно в ее возрасте.

7. Биография
Немного можно написать жизни семимесячного волчонка. Тяжело длинно расписать историю жизни пока всего лишь маленького комочка меха, еще не ставшего настоящей пушистой волчицей, которой ей предстоит стать. Родилась Франциска в семье уже существующей тогда Оппозиции. Отец вскоре после появления на свет шестерых волчат с помощью сворных ушел в лучший мир, из шестерых волчат в живых осталось трое: кто родился слабым, кому не повезло наткнуться на известную всей стае убийцу Никс. Франце повезло. Несмотря на любопытство, которое грозило ей многими неприятностями, мелкая выжила. Впрочем, она всегда была удачливой. И не только. Только самые здоровые и сильные волчата пробиваются к лучшим мамкиным соскам, где больше всего молока. А Франца так и делала.
Можно сказать, что жизнь маленького комка шерсти была безоблачной. Ее охраняли, о ней заботились. Любимица Судьбы, что здесь еще можно сказать? Так продолжалось до недавнего, совсем недавнего времени – убежавшую гулять и исследовать близлежащие территории волчу побежала искать мать. И в итоге матери Франциска тоже лишилась. И не только. Удача резко оставила пушистую мелочь, и та убрела слишком далеко, заблудилась… Остается надеяться, что Удача вскоре вернется, и сохранит пушистую белую шкурку Францы при ней.

8. Сторона/Статус
В последствие Свора. А волчонка есть волчонка.

9. Пробный пост
Люди были совсем близко, совсем рядом. Если бы она не поела перед уходом – не удержалась бы точно. Кинулась бы на первого попавшегося. По ней ведь психушка плачет. И если бы не те свободные послевоенные времена – упрятали бы несчастную в психбольницу, как кого-то там из тхорнисхов. Эйрин однажды видела во время приступа, как блондина в смирительной ведут по пустым серым коридорам мрачные врачи. Из-за каждой камеры – багровые отсветы с оранжевыми выедающими глаза всплесками. Вспышками ярости, истериками. И крики. Крики были везде, может, даже не издаваемые губами, не вслух. Но крики были везде, отчаянные, зачастую беззвучные. Но Эйрин слышала их – и сама бы сошла с ума, находись она там сама.
  А шутка действительно удалась. Может, просто потому, что Керш еще не был таким страшным и вредно-самовлюбленным осенышем. И ирландка была по-настоящему довольна. «Шалость удалась…» – фыркнула. И тут же навернула круг, оббегая молодого тхорнисха по кругу. Ей безумно нравилось вести себя так… почти по-собачьи. По крайней мере точно не по-волчьи. Потому что второй вариант в данном случае не так интересен.
  И еще она выслушала. Она сама давно потеряла своих родных. Не пыталась их найти – потому что боялась самой сея. А теперь не знала, что с ними, живы ли еще? И не пошел ли по наклонной вслед за непутевой сестрой младший братишка? Вдруг и он…
  Воспоминания, казалось бы, давно стершиеся, немного подпортили настроение. Но сейчас было совсем не до них.
  Было холодно в джинсах и тунике. Да и кроссовки были скорее какими-нибудь летними или осенними. Ну вот не собиралась она перекидываться обратно! Холодный ветер бросал в лицо ее собственные волосы, и помешать ему не могла даже дурацкая полоска из плетеной кожи, к которым Эйрин, как и к разного рода фенечкам, испытывала странную привязанность. У нее даже в комнате в каком-то ящике все было завалено вот таким вот… добром. Холод приникал к телу, как душа без тела, льнущая к живому человеческому теплу. Пробирался под тонкую ткань к самому сердцу. Ирландка снова поежилась, обняв себя за плечи.
  Горькая усмешка в ответ на слова леарджини. Нет, даже она не знала всех ответов. А лучше бы не знала и всего того, что открывалось во снах. И жила бы спокойной жизнью. Эйрин ненадолго отвела взгляд… и тут же узнала, сколь странны ледяные джины. Исподлобья взглянула на Рихарда – с удивлением. И даже забыла из вежливости – не всерьез – попытаться отказаться. Только с округлившимися глазами кивнула головой, прошептав благодарность. Этот странный философ совсем сбил ее с толку. Можно понять, когда психи из других кланов лезут погладить кого-нибудь из вриколакос в серой шкурке. Но вот так… совсем странно и… Нет, она не могла подобрать слов.
  – Эйрин… – опустила было голову, улыбаясь. И тут же с задорным огоньком в глазах резко подняла голову. – Но получается как-то слишком официально. Для тебя, – усмешка, – можно просто – Эйри.
  Если бы кто-нибудь из старших услышал эти слова и увидел, как с каким букетом намеков и намерений Скотт подмигивает представителю другого клана – уши бы ей оторвали. Но ведь никто не видел?  Вообще – она сошла с ума, она сошла с ума… И, кстати, давно…
  Ей можно.
  Что-то изменилось в ткани мироздания. Маленький ее кусочек затвердел, замерзая. Просто не повезло кому-то из людей. Эйрин только вздохнула, мол, что делать, кушать все хотят. И вести себя надо было осмотрительнее.
  Но сама просто сделала шаг назад. Хохотнула.
  – Оперативно действуешь, Рихард. Прямо-таки мастерски исполняешь желания своих хороших знакомых.